Постановка вопроса в рамках церковного восприятия: глава XII «Основ социальной концепции РПЦ»[I]
Согласно преамбуле документа, его текст является актуальным каноническим источником для Русской Православной Церкви:
«Настоящий документ, принимаемый Освященным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви, излагает базовые положения ее учения по вопросам церковно-государственных отношений и по ряду современных общественно значимых проблем. Документ также отражает официальную позицию Московского Патриархата в сфере взаимоотношений с государством и светским обществом. Помимо этого, он устанавливает ряд руководящих принципов, применяемых в данной области епископатом, клиром и мирянами».
В документе, в частности, говорится:
«XII. Проблемы биоэтики. XII. 1. Бурное развитие биомедицинских технологий, активно вторгающихся в жизнь современного человека от рождения до смерти, а также невозможность получить ответ на возникающие при этом нравственные проблемы в рамках традиционной медицинской этики вызывают серьезную озабоченность общества. Попытки людей поставить себя на место Бога, по своему произволу изменяя и “улучшая” Его творение, могут принести человечеству новые тяготы и страдания. Развитие биомедицинских технологий значительно опережает осмысление возможных духовно-нравственных и социальных последствий их бесконтрольного применения, что не может не вызывать у Церкви глубокой пастырской озабоченности».
Специально о проблеме абортов:
«XII.2. С древнейших времен Церковь рассматривает намеренное прерывание беременности (аборт) как тяжкий грех. Канонические правила приравнивают аборт к убийству. В основе такой оценки лежит убежденность в том, что зарождение человеческого существа является даром Божиим, поэтому с момента зачатия всякое посягательство на жизнь будущей человеческой личности преступно».
Авторы документов ссылаются на канонические источники в этом вопросе:
«“Умышленно погубившая зачатый во утробе плод подлежит осуждению смертоубийства… Дающие врачевство для извержения зачатого в утробе суть убийцы, равно и приемлющие детоубийственные отравы”, — сказано во 2-м и 8-м правилах свт. Василия Великого, включенных в Книгу правил Православной Церкви и подтвержденных 91-м правилом VI Вселенского Собора. При этом святой Василий уточняет, что тяжесть вины не зависит от срока беременности: “У нас нет различения плода образовавшегося и еще не образованного”. Святитель Иоанн Златоуст называл делающих аборт “худшими, нежели убийцы”».
Единственным исключением (допущения, но не дисциплинарной диспенсации) видится в следующем:
«В случаях, когда существует прямая угроза жизни матери при продолжении беременности, особенно при наличии у нее других детей, в пастырской практике рекомендуется проявлять снисхождение. Женщина, прервавшая беременность в таких обстоятельствах, не отлучается от евхаристического общения с Церковью, но это общение обусловливается исполнением ею личного покаянного молитвенного правила, которое определяется священником, принимающим исповедь».
Юридическая сторона вопроса
В «Основах социальной концепции РПЦ» сказано:
«Церковь призывает государство признать право медицинских работников на отказ от совершения аборта по соображениям совести. Нельзя признать нормальным положение, когда юридическая ответственность врача за смерть матери несопоставимо более высока, чем ответственность за погубление плода, что провоцирует медиков, а через них и пациентов на совершение аборта. Врач должен проявлять максимальную ответственность за постановку диагноза, могущего подтолкнуть женщину к прерыванию беременности; при этом верующий медик должен тщательно сопоставлять медицинские показания и веления христианской совести».
Понятие «юридическая ответственность», о котором говорится в документе, подразумевает правоспособность плода. В случае российского законодательства существует известная коллизия понимания такой правоспособности, т. к. она учитывается лишь в праве наследства. В российском наследственном праве (следующем в данном случае норме римского и тем самым византийского права) к наследованию призываются так называемые насцитурусы, т.е. лица, зачатые наследодателем (при его жизни — важная оговорка при развитии так называемого донорства), но родившиеся после его смерти.
Однако так понимаемая правоспособность входит в противоречие с определением ст. 17 Гражданского кодекса РФ, по которой правоспособность человека возникает в момент его рождения[II].
Если учитывать «сильную интерпретацию» положения о наследстве и признать уже зародыш обладающим (частичной или условной) правоспособностью, то аборт в результате решения, основывающегося на данных пренатальной диагностики, следует квалифицировать как убийство.
Подобная диагностика обыкновенно возможна только начиная с 10-й недели, т.е. когда собственно эмбриональный период уже сменяется фетальным (плодным) и ошибки в факте самой беременности быть не может. Тем самым на законодательном уровне следует: 1) разрешить указанную коллизию момента начала правообладания; 2) в случае признания таковым момента зачатия ввести соответствующие санкции за нарушение прав (вплоть до лишения жизни) субъекта права.
Материалы кафедры богословия: 2010-2011 годы. Сергиев Посад: Московская духовная академия, 2011. С. 96-99.
Примечания
[I] «Основы социальной концепции РПЦ». Цит. по: http:// www.patriarchia.ru/db/text/419128.html
[II] Подробнее см.: Фаракшша К.Ф. Проблемы реализации репродуктивных прав человека в международном праве и их имплементация в законодательство РФ // Электронный ресурс: http://www.law.edu.ru/doc/document.asp?docID= 1252203
